Экспресс-К

Мысль известная: когда ты разговариваешь с Богом — это молитва, когда Бог разговаривает с тобой — это шизофрения. Есть еще третий тип взаимоотношений — когда Господь, по словам Серафима Саровского, попускает человеку несмертный грех пьянства, чтобы уберечь его от куда более тяжкого греха — высокоумия и гордыни. Отсюда вытекают три способа внутренней эмиграции — уход в дурдом, в запой и в монастырь. Все они чреваты прохождением точки невозврата в мир. Причем последний вариант — в наибольшей степени. Зато он и самый богоугодный. А иначе зачем эмигрировать — чтобы вернуться?

Монашеская аскеза всегда тянула меня — как тянутся друг к другу разнозаряженные частицы: сам-то вряд ли когда схиму приму (уж больно темперамент избыточный), но сторонний взгляд на образ жизни обителей — буддийских ли, христианских — настойчиво заставлял задуматься: а зачем я на свет появился, и зачем меня мать родила? Бывает же, что такой вопрос годами в голову не заходит.

Короче говоря, едва я в Греции увидел буклет о Метеорах — грекоправославных монастырях, построенных на вершинах полукилометровых скал (к стыду своему, узнал о них впервые, но лучше поздно…), как немедленно созрело решение: я должен быть там. А уж если я чего решил…

Метеоры (в переводе с греческого — парящие в воздухе) возвышаются на плоской — почти как стол — Фессалийской долине. Буйная фантазия нарисовала мне картину маслом: будто некий колосс заточен в земле, сил нет как хочет на воздух, но сквозь почву прорвались одни лишь его каменные пальцы — каждый от 400 до 600 метров. Так это примерно и выглядит.

Происхождение Метеоров туманно. Ученые вроде бы сходятся во мнении, что 50–60 миллионов лет назад на месте Фессалии плескалось древнее море, отчего скалы, бывшие его дном, отшлифованы, словно наждачной бумагой. Но вот хоть убейте: мне постоянно чудилось, что каменные столпы сложены из гигантских блоков, только кладка не прямая, а скошенная. Да не чудилось — я даже это и снял. Услужливое воображение, конечно же, предъявило мне инопланетных рафшанов и джумшудов — каждый ростом под 2 километра, которые корячатся над сооружением мегалитических артефактов. Эта версия кажется мне более органичной: мы ведь привыкли, что метеоры прилетают к нам с неба.

Ну, хорошо, Фессалийская долина — в центре континентальной части Греции, а я-то — на курорте Толо, что на полуострове Пелопоннес. И экскурсий от моего стойбища King Minos туда нет, и автобусы не ходят. А таксисты заряжают столько, что страшно вымолвить. Пришлось добираться на перекладных, с пятью пересадками: Толо — Напфлеон — Афины — Трикала. А от Трикалы почти рукой подать до городка Калабака (от турецкого «калембака» — «красивая крепость». Может, отсюда кулебяка пошла? Хотя какая кулебяка в два часа ночи!). Случайно поймал грека Зорбу с шашечками: «Вези меня к монастырям». Гостиницу-то я не заказывал… Но когда я увидел в кромешной темени нависающие надо мной каменные пятисотметровые исполины, меня обуял первобытный ужас. Он лишь усилился от крохотного огонька, который, как показалось, светился прямо в скале. Что я тут буду делать — один — ночью — среди НИХ? «Командир, ну его! Паракало (пожалуйста — греч.), поехали в город».

Первые отшельники появились на Метеорах в конце первого тысячелетия от Рождества Христова. Они жили на уступах и в расщелинах скал, пока под водительством анахорета Варнавы не был сооружен первый скит Святого Духа. К середине XII века построили еще два — Преображения и Стаги, и к этому времени уже оформилась отшельничья община. Можно сказать, маленькое монастырское государство. Спокойной жизни ему оставалось примерно столетие.

Перекантовавшись несколько часов в Калабаке под греческий кофе, узо (анисовая водка) и роман Дм. Быкова «Пастернак», в полшестого утра с первыми лучами солнца пешком выдвинулся по направлению к монастырям, которые так бесславно пытался взять приступом под покровом ночи. Миновав деревеньку с пугающим названием Кастраки, еще до девяти добрался до первой обители — Св. Николая Анапавсаса. Это красивое слово переводится как «успокоитель». Согласно легенде, такую фамилию носил монах Никанор, основавший монастырь, который еще именуется Радостным. У подножья обители братия развела целое приусадебное хозяйство: кабачки, помидоры, перцы. «Не хлебом единым, но и овощем, — подумалось. — Главное — самому овощем не стать». Обозрев с вершины монастыря бескрайние пространства Фессалийской долины, спускался вниз и заметил первых туристов, прибывших на минивэне. О, вот они меня и подбросят до следующей остановки: концы-то между монастырями по нескольку километров. Надо сказать, к тому времени я уже изрядно замудохался. Мало того что не спамши, так еще был «препоясан во вретище»: оделся, как требует монастырский режим, в длинные штаны и рубаху с длинными рукавами, а ранним утром уже было +35, и я обливался потом, как слезами. Водила минивэна переадресовал меня к гиду, который вдохновенно шпарил туристам про монахов, аскезу и misericordia (милосердие). Вежливо дождавшись окончания спича, я обратился к нему по-английски:

— Сэр, не подбросите до следующего монастыря?

— М-м-м. Боюсь, это проблема. Это автобус туристической компании, и мы здесь с группой.- Ну и что? Позвоните в компанию и попросите разрешения.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Благодарю вас, сэр. Сегодня была ваша лучшая лекция о христианском misericordia.

…А в XIII веке время умиротворения закончилось. За обладание Фессалийской долиной бились албанцы, сербы, турки и крестоносцы. В 30-х годах XIV столетия сюда бежал со святой горы Афон от агрессивных корсаров монах Афанасий. Вместе с 15 единоверцами он поднялся на самую высокую скалу и основал на ее вершине первый монастырь — Мегало Метеора (Великий Метеор). А кроме того, определил устав монастырской жизни. По преданию, он-то скалы так поэтично и назвал. И сам, кстати, стал именоваться Афанасием Метеорским.

Ступени в скалах пробили только в ХХ веке, а до той поры на многосотметровую верхотуру все поднимали вручную на веревке, в корзинах и сетках: и еду, и стройматериалы, и людей. Пили дождевую воду, которую собирали в цистерны. И так — несколько столетий, на протяжении которых в Греции властвовала османская империя. Как это назвать — подвиг? Но вы когда-нибудь слышали, чтобы подвиг длился веками?

Я развернулся и пошел прочь. Потом вспомнил, что такое Анапавсас, и успокоился, бормоча себе под нос: «Ну и что ты до него докопался? Ты сам кто? Паломник. А какой паломник ездит автостопом? Так что топай пешком». Взобравшись на гору в обитель Русану и прикупив там монастырского медку, не стал возвращаться на шоссе, а полез еще выше и выбрался, наконец, на смотровую площадку, откуда открылась необыкновенная, галактическая панорама Метеоров. Я стоял, пригвожденный к земле невыразимым восторгом, не в силах двинуться с места. Всего монахи построили на скалах 24 монастыря. К сегодняшнему дню их осталось шесть. Четыре мужских — Св. Николая Анапавсаса, уже знакомый нам; Преображения, Варлаама, Агиа Триада (Св. Троица) и два женских — Русану (или Св. Варвары) и Св. Стефана. Но это все рукотворные каменные чудеса. А главный памятник, который воздвигли грекоправославные отшельники, был нерукотворным. В течение почти четырех веков турецкого владычества: с середины XV столетия по 1821 год, когда Эллада обрела независимость, они сумели сохранить от ассимиляции и растворения вплоть до уничтожения греческую культуру, веру и язык.

Это, кстати, на заметку ревнителям чистоты родной речи: если всерьез, а не понарошку ставить перед собой непосильную задачу защитить свой язык от чужого лингвистического влияния (а монахи именно так и ставили), ее выполнение потребует полной, абсолютной изоляции энтузиастов от внешнего мира на протяжении многих поколений. Иначе внешний мир достанет. Тем более сегодня. Но у нас же умный в гору не пойдет… А вот на святую гору Афон я не попал. Заблаговременно заручился рекомендательным письмом в нашей епархии, но на месте, в Греции, просто не хватило времени оформить все документы. По шенгенской визе туда не проникнешь: это специфическая территориальная единица страны — своего рода монастырское государство, находящееся в непосредственной церковной юрисдикции Константинопольского Патриарха.

Ну что ж поделать, думаю, хоть с борта корабля на земной удел Богородицы посмотрю. Водитель автобуса, который привез нас в бухту Урануполе, сразу представился: Христос. И я как-то внутренне подтянулся. Сходили мы, в общем, на яхте в эскорте чаек вдоль полуострова, поглазели на монастыри, на святую гору. Пора назад. В бухте я подсел на сувениры и потерял счет времени. Как вдруг вижу: автобус наш трогается, а до него — метров сто. Я обмер: Христос меня покинул…

И тут как заору во всю глотку: «Христо-ос! Сто-ой!!!». Не знаю, как он услышал, но остановился. Я влетел в салон и рухнул в кресло. Христос притопил педаль газа, а я откинулся на подголовник и закрыл глаза, прогоняя жуткое воспоминание о чувстве оставленности…

Вадим Борейко, Фото автора, Греция

Священная великая обитель Ватопед на святой горе Афон

Свет Православия

Об удивительном и таинственном мире монахов-святогорцев, приоткрывает взору российского паломника, о чудотворных иконах и величайших христианских реликвиях фильм Аркадия Мамонтова «Святой и великий монастырь Ватопед».

Доп. информация: В фильме имеются ценнейшие прижизненные видеосъёмки Старца Иосифа Ватопедского.

Режиссер: И. Осечкин, А. Голотвин

Ведущий: А.Мамонтов

Россия, 2011