Веркулеева А.В. методист ОРОиК г. Петропавловск Северо-Казахстанской области

«Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут». Античная цивилизация была целым миром, и представить землю без нее было бы не легче, чем представить землю без солнца. Она ушла, а слова эти живы. В долгие ночи Темных веков феодализм был привычен, так что человек помыслить себя не мог вне феодальной иерерхии, и Церковь была туго вплетена в эту сеть. Но феодализм разлетелся вдребезги под напором народной жизни истинного средневековья — и самой новой, самой молодой силой была наша вера.

Средневековый уклад — сложный, как мироздание, дом человека — тоже пришел к концу, и тут уж каждому стало ясно, что слова отжили свой век. Но они пересекли сияющую бездну Ренессанса, и через полвека вспыхнули славой новых апологетов и святых. Наконец, они поблекли в резком свете разума и, кажется, исчезли совсем в землетрясениях революций. Наука разоблачила их, но вот — они здесь. История погребла их в прошлом, они пришли к нам из будущего…

Г. К. Честертон. «Вечный человек» Ч2, Г6 «Пять смертей веры»

Эти слова принадлежат английскому писателю, журналисту, критику, апологету ХХ века сэру Гилбету Киту Честертону. Нам он скорее знаком, как автор детективных рассказов об отце Брауне. Те не менее, он является, пожалуй, одним из известнейших апологетов ХХ века. Апологеты — собирательное название раннехристианских писателей, главным образом 2–3 веков, защищавших принципы христианства от критики нехристианских философов. Среди первых апологетов — Иустин мученик, Тертуллиан, Ориген. А одними из последних являются Честертон и Льюис.

Почему же, говоря о христианских ценностях, мы опираемся не только на учение святых отцов, их наследие, но и обращаемся к творчеству двух английских писателей? Приведем слова свт. Григория Великого: «Не для всех, друзья мои, не для всех мудрствовать о Боге, ибо предмет этот и не прост, и не общедоступен. Не для всех, не перед всеми, не на всякие темы, но для некоторых, в определенное время и в определенных границах».

Именно поэтому кому-то полезно прочитать «Мытарства блаженной Феодоры», а кому-то книгу «Димон» прот. Александра Торика, хотя смысл этих произведений — одинаков. В ведении в свою книгу «Размышления о псалмах» К. С. Льюис говорит: «Это не научный труд… Я пишу для неученых о том, о чем и сам мало знаю… Очень часто два школьника могут помочь друг другу лучше, чем учитель… Я ведь сам учитель и сам пытался отвечать ученикам, но быстро замечал по их лицам, что, и я, как мои учителя, потерпел поражение. Соученик поможет лучше, потому что он знает меньше. Он сам недавно думал о том же, что и его друг. Учитель думал об этом так давно, что все перезабыл».

Конечно же, это не единственные светские писатели рассуждающие о роли христианства, но, возможно, кому-то они покажутся близкими по духу. Для начала познакомимся с жизнеописанием этих великих людей.

Гилберт Кит Честертон (29 мая 1874 — 14 июня 1936) — прозаик, публицист, поэт, литературный критик, драматург, журналист, издатель — родился в Лондоне в семье торговца недвижимостью. В 1893–1894 году пережил острую депрессию, сопровождавшуюся интересом к теософии и оккультизму. Женитьба в 1901 году на католичке наметила новую перспективу в жизни. К началу 1900 годов стал энергичным апологетом католичества, хотя крещение принял лишь в 1922году.

Все эти годы творчество его полно восторга: отсюда энергичная, остроумная, не ослабевающая с годами проповедь католичества и полемика с современными ересями — философскими, научными, социальными учениями, уводящими европейца от подлинного христианства. Характеризуя внешность Честертона, стоит сказать, что он был высоким, грузным человеком, говорил высоким тенором. Его трудно было представить без шляпы, трости и сигары. У четы Честертонов не было собственных детей. Писатель умер в кругу жены и приемной дочери, был отпет в Вестминстерском соборе и похоронен на Католическом кладбище в Бесконсфилде.

Клайв Стейплз Льюис (англ. Clive Staples Lewis; 29 ноября 1898, Белфаст, Великобритания — 22 ноября 1963, Оксфорд, Великобритания) — английский и ирландский писатель, учёный и богослов. Известен своими работами по средневековой литературе и христианской апологетике, а также художественными произведениями в жанре фэнтези. Один из видных представителей Оксфордской литературной группы «Инклингов».Родился 29 ноября 1898 года в Белфасте, в Северной Ирландии, в семье стряпчего, но большую часть жизни прожил в Англии. После окончания школы в 1917 году поступает в Юниверсити-колледж Оксфорда, но вскоре бросает занятия и призывается в британскую армию младшим офицером.

После ранения в Первой мировой войне в 1918 году, демобилизуется и возвращается в университет, где заканчивает обучение. В 1931 году Льюис, по собственному признанию, становится христианином. Однажды сентябрьским вечером Льюис долго беседует о христианстве с Дж. Р. Р. Толкином (ревностным католиком) и Хьюго Дисоном (беседа изложена Артуром Гривсом под названием «Они встали вместе»).

Эта вечерняя дискуссия была важна для события следующего дня, которое Льюис описывает в «Настигнут радостью»: «Когда мы (Уорни и Джек) отправлялись (на мотоцикле в зоопарк Уипснейд), я не верил, что Иисус Христос есть Сын Божий, но когда мы пришли в зоопарк, я верил». Работал в службе религиозного вещании Би-Би-Си во время Второй Мировой войны. Книга «Просто Христианство» написана им на материале его передач военного времени. В 1950–1955 публикуется цикл «Хроники Нарнии», принесший Льюису мировую славу.

В 1954 году переезжает в Кембридж, где преподает английский язык и литературу в колледже Магдалены, а в 1955 году становится членом Британской академии. В 1956 году Льюис вступает в брак с американкой Джой Дэвидмен В 1960 году Льюис и Джой вместе с друзьями едут в Грецию, посещают Афины, Микены, Родос, Гераклеон и Кносс. Джой умерла 13 июля, вскоре после возвращения из Греции. В 1963 году Клайв Льюис прекращает преподавательскую деятельность из-за проблем с сердцем и болезнью почек. Умер 22 ноября того же года, не дожив неделю до своего 65-летия. До смерти он оставался на своей должности в Кембридже и был избран почетным членом Колледжа Магдалены. Похоронен во дворе церкви святой Троицы в Хэдингтон Куэрри, Оксфорд.

Для нас Честертон более известен как автор детективных рассказов, а серьезные православные люди якобы детективов не читают, а значит незнакомы с их автором. Справедливости ради, отметим, что наследие сэра Гилберта обширно и охватывает, практически, все жанры от критики и эссе до романов и апологий. Интересно, что еще задолго до принятия крещения Честертон написал свою «Ортодоксию», которая по духу ближе к православию. По словам кандидата богословия В. П. Леги, «где бы он ни работал, что бы он ни писал — перед ним была лишь одна задача: показать, что вера — самое естественное состояние человека.

Эта вера была в нем столь искренней и чистой, что он смог увидеть истинную суть христианства, которая приближает католичество к православию». Рассказы об отце Брауне можно отнести к жанру детектива-проповеди. Простой, незаметный, чудаковатый, маленький католический священник ненавязчиво и неожиданно раскрывает различные преступления, но ни разу не осуждает преступника. Для него важно показать рождение греха и осудить его, а не человека, поэтому некоторых преступников он и вовсе отпускает, видя их раскаяние.

А вот как говорит об этом К. Льюис: «Христианство нашло выход и здесь. Оно взмахнуло мечом — и отсекло преступление от преступника. Преступника нужно прощать до седмижды семидесяти. Преступление прощать не нужно». Детективные истории Честертона — не криминальные хроники, а только предлог привлечь внимание читателя. Честертон не отображает, а моделирует реальность. Как хороший миссионер, он говорит с аудиторией ее языком, но любая тема становится предлогом поговорить о самом главном. Один из любимых приемов Честертона — связывать идеи и явления, которые нам обычно и в голову не приходит связать самим. В результате — удивление и улыбка и желание согласиться.

Честертона удивляло отношение нехристиан к Церкви. «Странное дело! — убедительно доказав мне в 1 главе, что христианство мрачнее мрачного, мне доказывали во второй главе, что оно чересчур благодушно… Не успевал один скептик сравнить христианство с кошмаром, как другой сравнивал его с кукольным домиком. Обвинения уничтожали друг друга, а я удивлялся. Христианство не могло быть — одновременно, сразу — ослепительно белой маской на черном лице мира и черной маской на белом лице» (стр117). «Мне пришло в голову еще одно объяснение.

Представьте, что вы слышите сплетни о незнакомом человеке. Одни говорят, что он слишком высок, другие — что он слишком низок; одни порицают его полноту, другие — его худобу; одни называют его слишком темным брюнетом, другие — светлым блондином. Можно предположить, что он очень странный с виду. Но можно предположить и другое: он такой, как надо. Для великанов он коротковат, для карликов — слишком длинен. Старые обжоры считают его тощим, старые денди — тучноватым на их изысканный вкус. Шведы, светлые, как солома, назовут его темным; негры — светлым.

Короче говоря, это чудище — просто обычный или, вернее, нормальный человек». Одна из глав его «Ортодоксии» называется «Парадоксы христианства» и, действительно, христианство удивительно парадоксально. В христианстве Бог может умереть, а Человек может победить смерть! «Христианство разделило понятия и каждое довело до своего предела. Человек смог гордиться, как не гордился никогда; человеку пришлось смириться, как он не смирялся никогда. Я — человек, значит, я выше всех тварей. Но я — человек, значит, я ниже всех грешников».

Еще одним из парадоксов христианства Честертон называет Радость. Во всех произведениях с легкостью можно отметить тот свет, то состояние, которое в русском богословии называется «Радость о Господе». Языческие добродетели, такие как справедливость и умеренность — печальны, а христианские добродетели — любовь, милосердие — веселые и цветущие. «Гордые падают вниз — впадают в важное довольство собой. Чтобы забыть о себе, надо подняться, взлететь, прыгнуть. Серьезность — не добродетель.

Это не совсем соответствует догме, но вполне верно назвать ее пороком. Человеку свойственно воспринимать себя всерьез. Передовую статью гораздо легче сочинить, чем шутку. Важность — естественная поза; веселье — причудливо, как прыжок. Легко быть тяжелым, тяжело быть легким. Сатану увлекла вниз сила тяжести» (стр161). Честертон — поэт и защитник Радости. Вспомните слова ап. Павла: «Радуйтесь о Господе, и снова скажу: радуйтесь!» (Фил 4:4). Приведем слова Честертона: «Утверждая имманентность Бога, мы сосредотачиваемся на себе и получаем замкнутость, равнодушие к общественной жизни.

Избрав трансцендентного Бога, мы получили изумление, любопытство, нравственный и политический выбор — словом, христианство. Если Бог заключен в человеке, человек заключен в себе. Если Бог выше человека, человек выше самого себя» (стр179). Но с другой стороны, радость — это труд: «Пессимизм, в лучшем случае, — входной день для эмоций. Радость — великий труд, которым мы живы» (стр213). Честертон однажды сказал, что хорошего человека узнать легко: у него печаль в сердце и улыбка на лице. Его русский современник считал также: «В грозы, в бури, в житейскую стынь, при тяжелых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым — самое высшее в мире искусство». Это Сергей Есенин.

Честертон заставляет нас по-новому взглянуть на вещи, которые казались нам столь привычными в Евангелии. Он не позволяет образоваться духовному болоту, застою. Вслушайтесь в эти слова: «О Христе говорят — должно быть, так и надо — мягко и нежно. Но речь Самого Христа исполнена странностей и мощи — верблюды протискиваются сквозь ушко, горы ввергаются в море. Эта речь ужасает. Он сравнил себя с мечом и велел мужам продать свою одежду, чтобы купить меч!» (Ср: Лк 22:36) (стр 195).

В статье К.Льюиса «Что нам делать с Иисусом Христом?» эта мысль также находит отражение: «К Христу во время Его земной жизни никто не относился, как просто к хорошему и нравственному человеку. Он вовсе не производил такого впечатления на людей, Его окружавших. Каждый, кто встречался с Ним, испытывал либо Ужас, либо Ненависть, либо Восхищение. Равнодушных не было».

Очень часто христианство пытаются представить елейной картинкой о всепрощении, где главные заповеди: не убий, не укради, подставь другую щеку… Но забывают такие люди о том, о чем напомнил нам Честертон: «Чем отчетливей видим мы, как похожа жизнь не сказку, тем ясней, что эта сказка — о битве с драконом, опустошающим сказочное царство. Голос, который слышится в Писании, так властен, словно он обращается к войску; и высший его накал — победа, а не примирение. Когда ученики впервые пошли в каждый город и место и вернулись к своему Учителю, Он не сказал в этот час славы: «Все на свете — грани прекрасного гармонического целого» или «Капли росы стремятся в море». Он сказал: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию». (стр. 246).

И все же, главная мысль, пожалуй, всего творчества сэра Гилберта Честертона — простота сердца, а любимое человеческое качество — веселое смирение. Напоминания об этом рассыпаны по всем произведениям автора. В своей «Ортодоксии» Честертон называет детей лучшими в том учителями, а рассуждая о сказках (которые так естественны детям), говорит: «Описывая сказки подробно, я бы назвал немало здравых и благородных правил, которым они учат… „Золушка“ учит нас тому же, чему „Величит душа моя Господа…“ — вознес смиренных. Великая мораль „Красавицы и чудовища“ — полюби другого прежде, чем он покажется привлекательным.

Страшный намек „Спящей красавицы“ — человек благословен от рождения всеми дарами, но обречен смерти, однако смерть может смягчиться и стать сном…» (стр70). А в своей статье «Размышления о третьей заповеди» К.Льюис говорит: «Я готов утверждать, что книга для детей, которая нравится только детям, — плохая книга. Хорошие — хороши для всех. Вальс, который приносит радость лишь танцорам — плохой вальс». В эссе «Несколько слов о простоте» Честертон продолжает эту мысль так: «Всякий прост, когда искренне верит, надеется и любит.

Тем же, кто вечно толкует нам о диете или о сандалиях, напомним великие слова: „Итак, не заботьтесь и не говорите: „Что нам есть или что пить, или во что одеться?“ потому что всего этого ищут язычники и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и все приложится вам“. Вот лучшее правило жизни и лучший врачебный совет. Здоровье — как и сила, и красота, и благодать — дается тому, кто думает о другом» (стр. 263).

Родившись в англиканской семье, сознательно избрав католичество, Честертон в своем творчестве избегал тем, которые вызывали догматическое разногласие. Его книги по духу близки русской православной читающей публике. А ответить ей хочется словами самого Честертона: «Есть вера в жизни, есть семья, привычные труды, нам есть о чем потолковать, но спорить нет нужды» (предисловие к роману «Человек, который был четвергом»).

Подобно тому, как о Честертоне ошибочно думать как о детективном писателе, так же ошибочно полагать, что К. С. Льюис писал только детские книги. Множество статей, рассказов, апологий, пронизаны духом христианства.

Оба эти писателя предстают перед нами не просто как авторы, абстрагированные от своих произведений, а как собеседники. С ними можно соглашаться, спорить, но нельзя быть равнодушными к тому, как они раскрывают свой внутренний мир. В книге «Размышления о псалмах» К.Льюис, говоря о Красоте Господней, рассуждает о радости: «Я больше всего люблю в псалмах именно то, из-за чего плясал Давид. „Это“ не так чисто и не так глубоко, как любовь к Богу, которой достигли великие мистики и святые новозаветных времен. Я их не сравниваю, я сравниваю радость Давида и „прилежное хождение в церковь“.

При таком сравнении она удивляет меня и непосредственностью, и силой. Читая, мы завидуем ей и надеемся ею заразиться» (стр57). Непременным условием жизни христианина является молитва. То, что эта молитва не всегда ответна, может привести человека в отчаяние и, уж точно, не подарит радости. Утешая читателя, Льюис рассуждает так: «Молитва — это мольба, просьба. Самая суть просьбы, отличающая ее от приказа, в том, что можно ей внять, можно и не внять…. Самый Лучший из всех молившихся просил, чтобы чаша Его миновала. Она не миновала Его.

… Проговаривать слова молитвы и молиться — совсем не одно и то же; иначе для эксперимента годились бы обученные попугаи» («Сила молитвы») Вторит ему и Честертон: «Свод над нами глух не потому, что Вселенная неразумна. Это не бессердечное молчание бесконечного, бессмысленного мира; оно больше похоже на сострадательную, внезапную тишину в комнате больного» (стр 214).
В любой религии человек задумывается о себе: «Кто я? Что я? Зачем я? Могу ли я быть хорош сам по себе?» Вот как рассуждает об этом Льюис: «Человек, среди прочего, тем и отличается от животных, что ему хочется знать, какова действительность, не ради пользы, а просто так, ради знания. Христианство научит вас, что вы и дня не можете пробыть „хорошим“ без Божьей помощи.

Потом оно научит еще, что если бы вы и смогли, вы все равно не достигли бы того, для чего вы созданы. Простая „нравственность“ — не цель жизни. Вам уготовано иное……. „порядочность“ — чистейшая ерунда перед истинным замыслом о человеке. Нравственность необходима; но жизнь в Боге, к которой мы призываем, просто поглощает, вбирает ее…….. Желание „быть хорошим без Христа“ зиждется на двух ошибках. Во-первых, это вам не под силу, во-вторых, это не цель вашей жизни» («Человек или кролик») Но как же относиться к самому себе?

Ответ на этот вопрос в одноименной статье: «Новый Завет учит нас любить ближнего, как самого себя, что было бы ужасно, если бы мы себя ненавидели. Однако Спаситель говорит, что верный ученик должен „ненавидеть душу свою в мире сем“ (Ин12:25)…. Любить себя можно двумя способами. Можно видеть в себе создание Божие, а к созданиям этим, какими бы они ни стали, надо быть милостивными. Можно видеть в себе пуп земли и предпочитать свои выгоды чужим. Вот эту, вторую любовь к себе нужно не только возненавидеть, но и убить».

Всем известна трилогия Льюиса «Хроники Нарнии», в которой он для детей передает аллегорию Царства Небесного. Как он сказал в одной из своих статей: «Я написал то, что мне хотелось прочитать. Люди этого не писали, и пришлось самому». Но нельзя оставить без внимания и еще одно произведение Льюиса «Расторжение брака». В предисловии автор отсылает нас к другому английскому писателю Уильяму Блэйку и его книге: «Бракосочетание Неба и Ада».

В форме описания экскурсии обитателей серого города в предрассветный город Льюис представляет картину загробной участи умерших людей. В предисловии автор объясняет смысл своей книги: «Так или иначе, люди постоянно тщатся сочетать небо и ад. Одни считают, что на самом деле нет неизбежного выбора и, если хватить ума, терпения, а главное — времени, можно как-то совместить то и это, приладить их друг к другу… Нельзя взять в путь все, что у тебя есть, иногда приходится оставить даже глаз или руку…» Помните слова, которые подразумевает здесь Льюис?

Хочется предоставить слово самому писателю. Приведенные ниже мысли были высказаны почти 100 лет назад, но, кажется, обращены к нашим современникам:

• Люди становились учеными, потому что они ждали от природы закона, ждали они его потому, что верили в Законодателя.
• Искупленное человечество прекраснее, чем не падшее, оно прекраснее всех непадших космических рас. Чем больше грех, тем больше милость; чем глубже смерть, тем выше воскресение. В этой славе возвысятся все твари, и те, кто никогда не грешил, благословят Адамов грех.
• И пантеист, и христианин считают, что Бог выше личности, но имеет в виду, что у Бога есть определенная структура, которую мы никогда не угадаем сами, точно также, как никакое изучение квадратов не поможет вообразить куб. Во всяком случае, в Боге — три Лица, как в кубе — 6 квадратов, хотя куб — одно тело. Нам не понять такой структуры, как не понять куба плоским существам. Но мы хотя бы понимаем наше непонимание, а пантеист, говоря, что Бог «выше личности», мыслит Его ниже, как если бы плоское существо представляло себе куб в виде линии.
• Если бы наука доказала «бессмертие души» и показала при этом, что Воскресший Христос был именно загробным пришельцем, христианству это бы принесло не славу, а вред… Просто бессмертие безразлично христианству.

Почему же, говоря о преподавании Основ Православной культуры, мы вспоминаем этих двух английских писателей, которые и православными-то не были? Ответ прост: их вера чиста, искренна, светла и по-детски радостна. А такая вера не сможет оставить равнодушными и читателей.

Список литературы:

1. «Вечный человек» К. Г. Честертон.
2. «Размышления о псалмах» К. С. Льюис.
3. «Ортодоксия» К. Г. Честертон.
4. «Эссе» К. Г. Честертон.
5. «Что нам делать с Иисусом Христом?» К. С. Льюис.
6. «Размышления о 3-ей заповеди» К. С. Льюис.
7. «Сила молитвы» К. С. Льюис.
8. «Человек или кролик» К. С. Льюис.
9. «Как относиться к самому себе?» К. С. Льюис.
10. «Хроники Нарнии» К. С. Льюис.
11. Рассказы об отце Брауне. К. Г. Честертон.
12. «Расторжение брака» К. С. Льюис.
13. «Чудо» К. С. Льюис.
14. «Шар и Крест» К. Г. Честертон.

Доклад на конференции посвященной Дню славянской письменности и культуры